… Колобок открыл глаза. Тело ломило, голова болела …
но он не обращал на это никакого внимания. Потому что на этот раз помнил. Помнил всё. И тропинку, и Лису, и влажный её нос, и горячий язык … и острую боль, что была перед тем, как он снова открыл глаза. А ещё он помнил, что это был не первый раз. Он умирал и умирал сотни, а может быть тысячи раз. Так было всегда. Всегда одна и та же дорожка, всегда одни и те же звери, всегда один и тот же лес, всегда одна и та же смерть… Но только сейчас он помнил всё, что было. А значит теперь всё будет по–другому.

Он покатился по дорожке. А на встречу ему Заяц.

— Колобок, Колобок, я тебя съем! — Не ешь меня, Заяц, я тебе песенку спою.

И он пел песню, как пел её этому же самому Зайцу неизвестно сколько раз до этого.

А потом был снова Волк, и снова эта песня. И Медведь. И все оставались позади, и все только его и видели. А потом пришла она. Его погибель. Лиса.

— Колобок, Колобок, куда катишься?
— Качусь по дорожке.
— Колобок, Колобок, спой мне песенку.

Сердце уже начало стучать раза в три быстрее. Теперь это было не дежавю. Это было по–настоящему. И через минуту Лиса его съест.

— Ах, песенка хороша! Да слышу я плохо. Колобок, Колобок, сядь ко мне на носок да спой ещё разок, погромче.

Он прыгнул ей на нос. На этот чёрный, влажный нос хищника, замышляющего коварство. Вот только теперь Колобок знал, что будет дальше. Он пропел снова свою песенку.

— Колобок, Колобок, сядь ко мне на язычок да пропой в последний разок.

Вот он момент истины! Колобок подпрыгнул, увидел, как блеснули чёрные глаза лисицы, но приземлился не на язык. Вместо этого он больно ударил Лису прямо в лоб, отскочил от неё как баскетбольный мяч, перемахнул через рыжий хвост и помчался дальше что было сил. Оглянулся в первый раз только через минуту. Лисы нигде не было.

Он сделал это. Сделал! Разрушил проклятие!

— Колобок, Колобок, я тебя съем! — Перед ним стоял Кабан.

— Ээ… — замялся Колобок в полном шоке. Такого с ним ещё не было.
А Кабан не стал ничего дожидаться и накинулся на него.

Колобок открыл глаза.

— Охренеть. — Только и смог он произнести. Тело ломило. Голова болела.

Он снова покатился по тропинке. И снова был Заяц, снова была песенка, снова был Волк, Медведь и Лиса. И снова Лиса попыталась заманить его в ловушку, получила по лбу …

— Колобок, Колобок, я тебя съем! — сказал Кабан.

— Не ешь меня, Кабан, я тебе песенку спою!
— А нахрена мне твоя пенсенка, если я жрать хочу?!
— Опять последовал неожиданный ход от нового героя сказки...

Колобок открыл глаза.

— Вот ведь, свинья! — С досадой зашипел он, оглядывая лес. И снова всё повторилось. Уже машинально, не задумываясь он проделал путь до Лисы, обманул её, покатился дальше.

— Кабан! — Заорал Колобок. Кабан, готовый произнести сакраментальную фразу о своих желаниях, застыл. — Беги, Кабан! За мной следом идут охотники! Ружья несут! Стреляют!

На Кабана этот аргумент похоже подействовал.

— Чё правда охотники?!

— Правда, Кабан. Они уж Зайца застрелили, Волка застрелили, Медведя застрелили! Лису застрелили.

Кабан взвизгнул:

— Даже Лису?!
— Даже! Беги.
И он действительно побежал, снося кусты.

— Уф. — Вздохнул Колобок, катясь дальше. Лес здесь был другим. Деревья стали реже и даже иногда было видно большие куски неба по которым плыли облака …

Колобок открыл глаза.

— Да йошкин выхухоль! Какая сволочь делает овраги посреди тропинки!!!

И снова Заяц, снова Волк … Лиса, Кабан.. тропинка. И вот он овраг. Глубокий, зараза. Метров десять будет.

Колобок аккуратно покатился дальше. На этот раз особо никуда не заглядываясь.

— Колобок, Колобок, я тебя съем!

— А ты вообще кто? — Опешивший Колобок смотрел на что–то большое. Цветом оно было примерно как болото, откуда собственно только что и вылезло. А ещё у него была пасть. Очень большая пасть. Такой пастью не то, то Колобка, такой пастью Зайца, Волка, Медведя, Лису и Кабана можно было разом проглотить.

— Я Бегемот. И я тебя съем. — Невозмутимо сообщило нечто, назвавшееся Бегемотом.

— Слушай, Бегемот.

Не ешь меня, я тебе песенку спою.

Колобок открыл глаза заранее матерясь.
Попробуем следующий вариант.
— Беги Бегемот, беги! Там охотники! Они Зайца …

Колобок открыл глаза, матерясь в два раза активнее и в слух.

— Бегемот, ты может быть худо слышишь? Давай я к тебе на носок сяду?

Колобок открыл глаза. Мата в голове не было. Была бессильная злоба.

— Не ешь меня, Бегемот. Я тебе секрет а то не расскажу!
— Какой секрет?

Внутри Колобка всё замерло. За долгое время это был первый раз, когда удалось пройти дальше первой бегемотиной фразы.

— Что лежит у меня в кармане. — Наугад бросил он цитату из какой–то книжки.
— У тебя же нет карманов.

Колобок открыл глаза.
Надо придумать что–то правдивее.

— Какой секрет?
— Кто умрёт в Мстителях.
— Ненавижу спойлеры.

Колобок открыл глаза.

— Какой секрет?
— Кто на свете всех милее, всех румяней и …

Колобок открыл глаза.

— Какой секрет?
— Кто убил кролика Роджера…

— АААААААА!!!! — Заорал Колобок, испытывая ненависть ко всему миру и открыл глаза.

Он готов был убить всех! Ненавидел всё и вся! Этот лес, эту тропинку, эту грёбаную песенку! И в особенности этого толстокожего, непрошибаемого, тупого, прожорливого бегемота!

В очередной раз он покатился по дорожке.

— Колобок, Колобок, я тебя съем! — Сказал уже набивший оскомину Заяц.

— Иди на хрен, Заяц, бл! — Сказал злобно Колобок, подпрыгнул, ударил ушастого в живот и покатился дальше.

— Колобок, Колобок, я тебя съем! — Сказал грёбаный Серый Волк.

— Я вопьюсь тебе в селезёнку и прожую кишки! — Заорал Колобок и покатился дальше мимо ошалевшего Волка.

— Только попробуй, чучело музейное! — Рявкнул Колобок, ничего не успевшему сказать доставучему Медведю и покатился дальше.

— Колобок, Колобок, куда катишься? — Спросила Лиса.

— Жрать младенцев под кровавой луной и танцевать нагишом во славу тёмному владыке! — с кровожадной ухмылкой сообщил он хитромордой Лисе и покатился дальше.

— Колобок, Колобок, я тебя съем! — Сказал Кабан.

— А я тебя свиным грипом заражу, говно клыкастое! — Процедил хрипло в ответ Колобок и покатился дальше.

— Колобок, Колобок, я тебя съем! — Вылез снова из болота Бегемот.

— Закрой пасть, антресоль дырявая! — Попытал счастья Колобок, но Бегемот уже шёл на него. Болотное чудище действительно был непрошибаемо. — Не ешь меня, а то я тебе секрет не расскажу!

— Какой секрет?

И вот снова этот момент. В голове уже было пусто. Он перепробовал сотни вариантов.

— Не расскажу куда я … —

… иду. — Колобок открыл глаза, заканчивая фразу уже после того, как Бегемот в очередной раз его сожрал.

Только теперь его мысли были заняты не тем, что всё снова и снова повторяется. Он думал о том, что сам только что сказал.

«Куда я иду».

— А действительно, куда, я мать его, иду?! — Произнёс он в слух. И огляделся.

Был тот же лес. Та же опушка. Та же тропинка уходила прямо. А вот была ещё тропинка. И вон там дорожка куда–то уходит. А вот ещё одна. Он стоял на перекрёстке множества тропинок, на которые почему–то раньше не обращал никакого внимания. А почему?

Почему он их не видел и как умалишённый пёр по одному и тому же пути. Хотя уже не раз мог убедиться, что заканчивается он тупиком?

В затуманенном состоянии Колобок покатился по другой дорожке. Она был чуть пологая, спокойная, тихая. Никто не вылезал из кустов и не сообщал ему радостно, что хочет его съесть. Через полчаса тропинка вывела его из леса на широкое пшеничное поле. Тут было тихо. И очень спокойно.

Впервые за много–много дней … или жизней, Колобок понял, что ему наконец–то хорошо. Что он нашёл то место, где хочется остаться и ни от кого не убегать...

http://www.sima.spb.ru/

Чиатать тёмную сторону или не чиатать? Вот в чем вопрос

Бич имеет заявить


КОЛЛОНТАЙ В БОБРУЙСКОМ ФОРУМЕ И ВОНГОМ И КОММИСАР МОХНАТЫЙ АХТУНГ ДНЯ ОКАЯННЫЙ ЖЕСТОКО ИЗНАСИЛОВАЛ МЕНЯ ПУГАЮТ ЛЮДИ ДОГАДЫВАЮТСЯ О ЧЁМ НЕ МОЖЕТЕ НАЙТИ ДВУХ ОТМЕННЫХ КРЕТИНОВ ПО ОЧЕРЕДИ ГАДИЛИ В НАШЕЙ ЧАСТИ.

Релятивизм (от лат. relativus — относительный) — методологический принцип, состоящий в абсолютизации относительности и условности содержания познания. Формулировка принципа релятивизма, как недостоверности и относительности всякого знания, впервые встречается у древнегреческих софистов Протагора и Горгия, позднее – в античном скептицизме, а также в скептицизме Нового времени и в английском эмпиризме. Вопрос об относительности знаний и убеждений постоянно возникает в периоды научных революций, смены мировоззренческих систем, в частности на рубеже XIX–XX веков, а также и в наши дни.

вапроэ к свалкоокодемическим умам
я туд подумол, патом раздумол, патом снова подумол и ришылсо зодать такой вапроэ
вод нопремер, есле чиллавег сночало подумол, потом раздумол а патом ришылсо это што такое:
- сметение-хуетение
- осознанный выбор
каг на этот вапроэ смотряд свалкоокодемические умы? вот фчом вапроэ